Это было в средине лета. После ходьбы по лесу мы присели отдохнуть, и вдруг на поляну к нашему костерку выкатились два медвежонка. От неожиданности медведи поднялись на задние лапы и, принюхиваясь, с полминуты нас изучали. Мы испугались: по всем законам на сцене вот-вот должна появиться медведица. Но вышел из леса человек с палкой, и обстановка сразу же изменилась. — Вы что же им вроде матери? — Точнее сказать, опекун… Так начал я свой рассказ в 1975 году о встрече с Валентином Сергеевичем Пажетновым, начавшим интересную работу по изученью медведей. О медведях было известно и много, и мало — все по коротким встречам в природе. Что могли дать эти встречи? Медведь показался и сразу же растворился в чаще. Как живет он в природе, по каким законам развивается, как взаимодействует с окружающим его миром зверей и людей? Вопросов было много, а ответы отрывочные. Походить бы рядом с медведем, как ходила, например, англичанка Джейн Гудолл рядом с шимпанзе, внедрившись в их группу в тропическом лесу. Увы, с медведями взрослыми получиться это не может. А с малышами? Идея оказалась вполне осуществимой. Два медвежонка, взятые из берлоги, «запечатлев» (особое явление в мире животных) человека как свою мать, стали следовать за ним повсюду. Человек, стараясь уберечь медвежат от опасности, прожил с мужающими зверями два года. Жизнь эта дала исключительно важные наблюдения. Было видно, чем и как медвежата питаются, как относятся друг к другу, как реагируют на все, что встречают, чего боятся, в каком возрасте начинают плавать, лазать по деревьям, как учатся есть овес, раскапывают муравейники и так далее. Что эксперимент удался, зоолог понял, когда поздно осенью его питомцы, соорудив берлогу, в нее улеглись. «Проснувшись в апреле и увидев меня, медвежата сначала с испугом забрались на дерево, но я кинул возле сосны фуфайку, и медвежата, сразу почуяв знакомый запах, подбежали «брататься». И еще одно лето мы провели вместе». Жизнь в дикой природе рядом с взрослеющими зверями дала зоологу уникальные важные знания. И была у Пажетнова мечта — вернуть воспитанников в природу. Однако, как потом стало ясно, были нарушены правила взаимоотношения с человеком. До желанного финиша звери, случалось, брали пищу из рук и, оказавшись свободными, стали искать встречи с людьми, например, с грибниками, чтобы покопаться у них в корзинах. Как это было ни тяжело, одного медведя пришлось отдать в зоопарк, другого, более дикого, задравшего в деревне корову, пришлось пристрелить. Я тогда написал: «Зверя, познавшего близость людей, переставшего их бояться, вернуть в природу трудно, почти невозможно». И ошибся. Продолжая работу с медведями, Пажетнов учел промахи первого эксперимента и стал воспитывать попавших в руки к нему медвежат с учетом накопленных знаний. И медведи оказались способными жить, обретая свободу! Это была сенсация. Имя Пажетнова стало сразу известно в ученом мире. Я всегда любовался своим другом — спокойный, обстоятельный, трудолюбивый, знающий, он в этой жизни хорошо умеет делать всЈ, за что бы ни взялся. Он и кузнец, и плотник, и сварщик, шофер, тракторист, теплотехник, ветеринар, охотник-промысловик, три года добывавший пушнину в енисейской тайге. Охотничья страсть сблизила человека с природой. Имея уже двух детей, Валентин поступил в пушно-меховой институт, успешно его окончил и приехал работать в Центральный лесной заповедник. Примерно в это время мы хорошо познакомились, и вот уже двадцать пять лет я слежу за жизнью моего друга. Хороший семьянин — жена, двое детей, пятеро внучат, Валентин Сергеевич признает, что половину всех забот, связанных с медвежатами, делит с ним «золотая Светлана Ивановна». И сын в этой семье тоже зоолог, и дочь — биолог. В доме Пажетновых всегда чувствуешь атмосферу дружбы, трудолюбия и общих интересов. Но глава всему, конечно, папаша. За годы изученья медведей он написал о них серьезную книгу и стал кандидатом наук. «Для всех» он написал еще интересную книжку «Мои друзья медведи», переведенную с русского во Франции, Болгарии, Чехии. Позже работа, обобщившая опыт возвращения медвежат в природу, сделала его доктором биологических наук и едва ли не главным «медвежатником» в мире — участвует в многочисленных конференциях, побывал во многих странах, к нему в тверские леса приезжают за опытом. Уникальную работу Пажетнова взял под свое покровительство (финансирование, снабжение оборудованием) Международный фонд охраны животных. Сейчас Валентин Сергеевич возглавляет в дальнем медвежьем углу тверских лесов биостанцию. Это живописное место, где стояла когда-то деревня, а теперь на холмах и под ними — жилые дома сотрудников (половина которых — семья Пажетновых) и специфические постройки — приюты для медвежат. Они попадают сюда еще крошечными — с рукавичку, когда мать на берлоге убивают охотники. Прежде медвежата всегда погибали. А если кто-нибудь соблазнялся вырастить медвежонка, то не знал потом, что с ним делать, — «до года это плюшевый мишка, а позже зверь, шутки с которым плохи». Валентин Сергеевич объявил в газетах, что берет на воспитание медвежат. И их привозят сюда каждую зиму. О всех тонкостях методики воспитания рассказывать долго. А коротко так. Сначала медвежат выращивают, как младенцев, — тепло, молоко, яйца, манка, творог. При этом делают это так, чтобы зверята не чувствовали присутствия человека и не связывали облик его с получаемой пищей. Растут медвежата на хорошем питании быстро и скорей, чем в природе, становятся на ноги. Их начинают выпускать из «яслей» в лес, продолжая снабжать едою, но так, как будто они сами ее нашли. Потом, в строго определенном возрасте, питание сокращают, побуждая медвежат обращаться к подножному корму. Медвежата в поисках пищи и по любознательности бродят по сравнительно большой территории — четыре -пять километров в любую сторону. Они могут увидеть на дороге мотоциклиста, пасущуюся корову, лося, лису, барсука, определить к ним свое отношение. К концу июля медвежата уже готовы к самостоятельной жизни, и их выпускают в тех местах, где они родились, либо там, где хотят освежить кровь угасающих популяций медведей. Шесть лет назад Валентин Сергеевич пригласил меня посмотреть выпуск в заповеднике «Брянский лес»… Прижились! Позже в тех же местах были и еще выпуски. Всего переселили в леса под Брянском четырнадцать медвежат. Воспитание зверей — дело кропотливое и ответственное. «ДитЈ легче выхаживать, — говорит Светлана Ивановна, на которую ложится много почти материнских забот. — Привязываешься к ним, как к детям». А что окрестное население? Ну, во-первых, его тут мало. В трех ближайших деревнях считанное число жителей. Встречи с медвежатами редки и неопасны. И отметим еще один талант Валентина Сергеевича Пажетнова — его уменье создать вокруг важного дела атмосферу доброжелательности. Когда в этот раз мы ехали от железной дороги на биостанцию, у шоссе стояла старушка с горшком молока. «Сергеич, возьми гостинец». Эта картина обычная. Валентин Сергеевич тут не только непререкаемый авторитет, но и всеми (всеми!) уважаемый человек. Не без причины. Сам он готов тут любому и каждому оказать житейскую помощь, сегодня особо ценимую: отвезет кого-то в больницу, на станцию, старухе на тракторе огород вспашет, купит лекарства, полечит скотину, непременно побывает на свадьбе, на похоронах. Это известно хорошо всем, и потому ни один человек с ружьем не появится на земле биостанции. Недавно в качестве биологического ресурса за хозяйством Пажетнова закрепили местное озеро. Что сделал Валентин Сергеевич в первую очередь? Собрал мужиков и сказал: «Вы тут живете — пользуйтесь озером как хозяева, ловите столько, сколько сможете съесть. Но давайте озеро вместе беречь. Появился браконьер, особенно с электроудочкой, — вяжите и мне сообщите». Это всем пришлось по душе. Прищучили недавно тут алчного, неразборчивого ловца. Кричит: «Я милиционер!» «Тебя-то мы и хотели прижать!» Пажетнов добился, чтобы милиционер был уволен с работы, а начальнику милиции, пытавшемуся его выгораживать, объявили взыскание. Есть еще одна сторона деятельности Валентина Сергеевича. Человек он на тверской земле известный, дело его вызывает у всех любопытство — едут на биостанцию. Как быть? Присутствие тут людей нежелательно и нетерпимо. Решено создать в ближайшей деревне для экскурсантов «Дом медведя». В нем будет выставка всего, что связано с жизнью медведей, и еще фотографии, книги, видеофильмы. Валентин Сергеевич либо кто еще из семьи Пажетновых будут сюда приезжать для бесед. Эту ношу зоологи берут на себя добровольно, понимают ее неизбежность, полезность. В следующем выпуске «Окна» мы расскажем, как семья Пажетновых воспитала в этом году восемнадцать медвежат. Я застал момент, когда их уже начали, как говорит Валентин Сергеевич, «отдавать» природе.
На Торопецкой биологической станции “Чистый лес”, что расположена в Тверской области, осуществляется уникальная программа. Валентин Сергеевич Пажетнов, доктор биологических наук, заслуженный эколог России, его жена Светлана Ивановна, бывший научный сотрудник заповедника, теперь пенсионерка, и их сын Сергей выращивают медвежат-сирот, готовят их для жизни в дикой природе. В. С. Пажетнов известен в среде зоологов мира как специалист по биологии бурого медведя, автор статей и книги о повадках хозяина леса. Международный фонд защиты животных (IFAW) — крупнейшая неправительственная организация, основанная в 1969 году, — оказывает материальную поддержку станции. Начиная с 1990 года 58 “выпускников” детского сада В. С. Пажетнова сдали экзамен на “зрелость”.
Схема расположения биостанции ‘Чистый лес’, где открылся детский сад для медвежат-сирот.
Тася ждет, когда ей дадут добавку.
Наступила весна. Пора выводить питомцев в лес.
Хотя на биостанции посторонних не бывает, медвежата чутко прислушиваются к подозрительным шорохам. Чтобы выжить, они должны быть постоянно настороже.
Чем ближе зима, тем сосредоточеннее медвежата заглядывают в укромные места: ищут, где переждать холода.
Разоряя муравейники, медвежата поедают муравьев и набирают необходимый для зимы запас жира.
Подросшие медвежата любят померяться силами.
Валентин Сергеевич и Светлана Ивановна нечасто могут позволить себе отдохнуть в кругу друзей.
Иллюстрация В. С. Пажетнова к сказке о медведях, написанной им самим.
‹
›
Шла первая декада января, стояли крещенские морозы. В один из этих дней хрупкую, морозную тишину нарушил рев мощного мотора. Из высокой кабины выпрыгнул человек.
Когда он развернул куртку, мы ахнули — там лежали три живых комочка с красными носиками, такими же лапками и еще кровоточащими пупочными канатиками. За время основания станции нам приходилось поднимать малышей самых разных возрастов, но таких крох нам вручили впервые!
А случилась эта печальная история так. На дальней лесной делянке работали лесорубы. Трелевочный трактор с громким ревом тащил деревья на погрузочную площадку. Здесь стволы грузили на лесовоз. Вой моторов и грохот разносились далеко окрест. Несмотря на все приближающийся шум, медведица, устроившая себе берлогу в этом месте, превозмогала страх, терпеливо переносила ужасный для ее тонкого слуха грохот лесозаготовки, так как чувствовала, что вот-вот появится потомство.
Но когда прямо на ее берлогу грохнулось дерево — не выдержала. Вальщик, срезавший огромную сосну, которая со свистом упала в молодую поросль густых елочек, увидел убегавшего медведя.
Ранним утром следующего дня на делянку приехали имевшие разрешение на отстрел охотники.
Обычно поднятый из спячки зверь уходит далеко, лезет в самую чащу и ложится так, чтобы смотреть на свой след. Но этот медведь отошел всего на один километр и лежал в зарослях орешника, прямо на виду. Здесь его и настиг выстрел. Когда медведя перевернули, то увидели трех маленьких медвежат. Тут охотники поняли, что убили медведицу, только что родившую детенышей. Они слышали о том, что мы воспитываем малышат, и направились прямиком на станцию. Охотник, который привез медвежат, разводил руками, клялся, что никогда больше в своей жизни не пойдет охотиться на медведя зимой, когда звери лежат в берлоге.
Медвежата коротко мявкали, как котята, тоненькими голосками. Мы ощупали им лапы, живот и рот — они были теплыми. Хороший признак. Охотники догадались сразу завернуть новорожденных в меховую куртку. Без пищи малыши могут обойтись и день и два. А вот терморегуляция в этом возрасте у них пока не “включилась”, даже при комнатной температуре они могут простудиться. Лечить воспаление легких трудно, порой даже уколы пенициллина не помогают.
В теплых пеленках, на печке медвежата быстро успокоились и заснули. Теперь нужно было внимательно следить за ними: нельзя допускать, чтобы температура в “гнезде” опускалась ниже 30 градусов, но перегрев (выше 38 градусов) для них не менее опасен.
Как только медвежата заворочались в корзинке, мы их взвесили и каждому дали пососать из сосочки, надетой на бутылочку из-под пенициллина, немного свежего коровьего молока. Медвежата постарше, знающие вкус материнского молока, первое время вертят мордочками, морщатся — им не нравится новый запах. Но эти малыши жадно припали к соскам сразу — успели проголодаться.
У медведицы молоко густое, жирное, в нем есть все необходимое. Коровье молоко (мы к нему добавляем еще и детские смеси) имеет совсем иной состав, но постепенно медвежата привыкают к нему. Желудочек у новорожденных крохотный, и их нужно кормить каждые два часа. Малыши рождаются маленькими — 15—18 сантиметров и растут очень медленно. Таким образом, у матери еще остается запас жира, необходимый для того, чтобы пережить весеннюю бескормицу.
***
Мы с женой Светланой Ивановой несли беспокойное дежурство. Кроме новоприбывших у нас уже было пятнадцать медвежат. Пока кормишь одних, уже наступила очередь других. Медведица вылизывает детенышей языком — сразу и моет, и массирует низ живота, иначе у них могут быть запоры. Нам приходится эту процедуру разделять на купание и на массаж. А еще надо следить за пеленками, стирать их, менять по мере надобности, сушить, снова застилать “постельки”. Грязь вызывает грибок, с которым потом очень трудно бороться. Опасна для медвежат и пыль: она забивается в носовые перегородки, мешает нормально дышать, что вызывает беспричинные, казалось бы, приступы агрессии.
Бутылочки, миски тоже надо содержать в идеальной чистоте. Все приходится обдавать кипятком. Химические чистящие вещества исключаются по той же самой причине, по какой я не могу пользоваться лосьонами, а жена — духами и кремами: чтобы у малышей не произошло запоминание определенного запаха. Мы ходили к ним в одной и той же одежде, которую оставляли на свежем воздухе, чтобы выветрился “человеческий” запах. На руках у нас всегда перчатки. А когда медвежата подрастут, я надену капюшон, а на лицо буду опускать сетку.
Мы очень волновались — удастся ли выходить наших крох, но все обошлось благополучно: они развивались, как положено. Уши открылись на пятнадцатый день, а через месяц — и маленькие, как черные бусинки, глазки. Передвигались они пока медленно, неуклюже переваливаясь: передние лапки с длинными коготками в этом возрасте сильнее, чем задние. Назвали их Тася, Тарас и Тимофей (по первой букве, как у нас заведено, той области, где их нашли).
Через несколько недель они при виде незнакомого предмета вставали на задние лапы, фыркали, чтобы испугать “противника”, делали угрожающие выпады, но тут же испуганно пятились назад.
Теперь они пили молоко вволю, пока сами не отказывались от соски. И кормили мы их через три часа только днем. С 12 ночи и до утра мы уже могли позволить себе поспать.
К двум месяцам медвежата заметно окрепли, начали ходить и играть. К трехмесячному возрасту мы кормили их уже через четыре часа и вынесли из дома в сарай. Ночью они сидели в специальном, утепленном с боков ящике. Днем в сарае открывали двери, медвежат выпускали из ящика, и они в хорошую погоду часами резвились на солнышке.
КАК ПОЯВИЛСЯ ДЕТСКИЙ САД
Много лет назад в Центрально-лесном государственном природном заповеднике начали изучать жизнь бурых медведей, но, как растут и развиваются медвежата в дикой природе, было известно меньше всего. В берлогу к медведице не заглянешь, да и после выхода из берлоги к ним не подойдешь. Медведица-мать ревностно охраняет детенышей и присутствия человека рядом с собой не потерпит. Профессор Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова Леонид Викторович Крушинский предложил работникам заповедника вырастить медвежат-сирот, чтобы описать их поведение. Так начался многолетний эксперимент, выполнить который мы смогли благодаря поддержке Международного фонда защиты животных.
Несколько лет ездили сотрудники заповедника и ученые из Института охраны природы по Тверской области, пока не нашли нужное место в Торопецком районе. К деревне Бубоницы, где стояли заброшенные избы, еще тянулись провода на старых деревянных столбах, стоял и исправно работал такой же старый трансформатор, что было очень важно: современная жизнь и научная работа без электричества просто невозможны. Деревня и ее окрестности оказалась идеальным местом: здесь можно было организовать биологическую станцию Центрально-лесного заповедника.
Деревня находилась рядом с озером Чистое. Отсюда и название станции — “Чистый лес”. Мы с женой перебрались на новое место, сын переехал с семьей позже. Поселились сначала в одном из домов, который выглядел покрепче и получше остальных. Жизнь на биостанции начиналась непросто. Приходилось одновременно устраивать быт и вести научные наблюдения.
***
Многое узнавали по ходу дела. Эксперимент сразу пошел в нужном направлении, потому что мы уже много лет занимались изучением повадок хозяина леса. Ведь наша семья 30 лет изучает нравы и привычки лесного гиганта: добродушного и доверчивого Топтыгина из детских сказок, веселого артиста цирка, унылого пленника в железной клетке, разорителя крестьянских хозяйств, желанного и почетного трофея охотника. Но по-настоящему понять и оценить этого зверя — гордость леса — можно только на природе.
Впервые медведица выводит новорожденных “в свет” в конце марта — первой декаде апреля (только в Сибири и на Камчатке — в мае). Семья не сразу покидает зимнюю квартиру. Сначала мамаша делает как бы пробные выходы. Катается, ворочается, смешно разминая бока после долгого сна и очищая шкуру от мусора, оставляя на снегу грязные пятна. Потом устраивает подстилку из хвои, еловых лап, хвороста и лежит на солнце, как бы досыпая. Время от времени следом за ней выползают малыши.
Кишечник за время зимовки у медведей сокращается, стенки становятся толстыми, а просвет уже. В колбе прямой кишки образуется плотный сгусток, так называемая “пробка”. Чтобы избавиться от нее, медведи кормятся прошлогодней травой, гнилушками, корой рябины, хвоей ели — это активизирует работу кишечного тракта.
Мы, следуя примеру заботливой мамаши, выпуская питомцев, следим, чтобы они не переохладились. Сначала даем им порезвиться совсем недолго. Постепенно время пребывания на природе все увеличивается. Как только животные оказываются в родной стихии — все их хвори и недомогания как рукой снимает.
С середины мая до июня бурно растет трава — и медведи быстро набирают вес. Медведица в это время продолжает кормить малышей молоком, поэтому они не страдают от бескормицы. И мы тоже продолжаем подкармливать их, иначе они могут погибнуть от голода: ведь у них еще нет навыка самостоятельной жизни, да и в лесу не хватает кормов. Но тут очень важно удержаться от жалости. Если мы будем кормить их “от пуза”, они не станут искать сами пищу и им трудно будет приспособиться.
Миски мы расставляем на расстоянии 70 сантиметров одна от другой, чтобы все малыши получали еду одновременно и никто не оставался обделенным. Территория, где подрастает молодняк, огорожена проволочной сеткой, чтобы защитить малышей от вторжения более крупных зверей и бродячих собак.
В этот период, разыскивая нужные травы и коренья, медвежата заодно учатся ориентироваться в лесу, избегать открытых пространств. Если им на пути попадаются проталины, которые ранней весной бывают насквозь пропитаны водой, они звонко шлепают лапками по лужам, так что брызги разлетаются во все стороны. Моя задача — следить за ними, но ни в коем случае не давать им привыкнуть ко мне.
Чтобы выжить на воле, медвежонок должен научиться распознавать запахи и звуки: опасные и неопасные; находить нужную дорогу; избегать встреч с крупным зверем.
Эксперимент, проведенный с медвежатами-сиротами, показал, что малыши способны сами, без научения со стороны матери, приспосабливаться к проживанию в дикой среде. Для этого необходимо, чтобы они находились в группе из двух или нескольких детенышей (в этом случае импринтинг — запоминание — происходит, так сказать, друг на друга) и имели возможность бродить по лесу.
По поведению первых подрастающих медвежат мы пытались понять, как они будут относиться к запаху “чужих” людей. Если станут бояться и убегать, то таких медвежат можно смело выпускать на волю. Они не пойдут к человеческому жилью и смогут освоиться в дикой природе.
ОТКУДА ЖЕ БЕРУТСЯ НАВЫКИ?
Когда в мае-июне у медведей начинаются свадьбы, медведица с медвежатами второго года жизни — лончаками — приходит на то место, где может встретиться с самцом. Почуяв запах медведя-самца, детеныши убегают. И неудивительно. Медведи — большие индивидуалисты, не терпят никого на своей территории. И могут напасть даже на медвежат. Поэтому лончаки забираются на деревья, прячутся.
Медведица остается с самцом несколько дней. Поневоле медвежатам приходится начинать самостоятельную жизнь. Собственно, благодаря этой, заложенной в них генетической программе нам и удается возвращать их в лес.
***
С конца лета, ближе к зиме основная забота медведицы состоит в том, чтобы приготовиться к спячке — нагулять побольше жира. Тем же занимаются и вернувшиеся к ней медвежата.
Вначале медведи накапливают подкожный жир, затем — внутренний . Так называемый бурый жир располагается около почек, сердца, в межлопаточных и пояснично-крестцовых зонах, в межмышечных прослойках соединительных тканей, накапливается все время. Его совсем немного, но именно он поддерживает обмен веществ в период спячки (и подготавливает самцов к гону). Бурый жир — хранитель витамина Е (токоферол) — вбирает в себя компоненты многих растений. Подкожный жир (хранилище не только питательных веществ, но и воды) выполняет роль теплового изолятора.
Ученые прошлого времени делили медведей на “стервятников” и “муравьятников”, то есть хищников и “вегетарианцев” (для выработки необходимых запасов им хватает протеинов, их они добывают, разоряя муравейники).
Число растений, которые идут медведям в пищу, составляет более 75 видов. Часто поедаемых — 25. В основной же рацион входит 12—15 видов растений. Так что даже в самом бедном растительностью лесу медведи могут выжить.
Хозяева леса любят ягоды черники, орешки лещины, плоды рябины, дуба, яблоки. Овес — излюбленное их лакомство. Ничто так не помогает им нагуливать жир, как овес.
За день медведь может съесть более 20 килограммов растительности. В наших местах им нетрудно найти себе пропитание. Это ставит бурого медведя в особо выгодное положение в отряде хищников.
На Тянь-Шане медведи кормятся луковицами тюльпанов, на Алтае — корнями копеечника, шишками, на Камчатке добывают проходную рыбу — лосося.
***
Самые большие переживания первой осени (1990 год) были связаны с одним: залягут ли наши воспитанники в берлогу? Справятся ли с этой трудной для них задачей сами, не имея никакого навыка?
Не без волнения наблюдали мы, как по утрам пожухлую траву уже начинал серебрить иней, а к вечеру над полянами клубился холодный серый туман. Начались затяжные моросящие дожди. Лес пропитался сыростью. Старые опытные медведи уже присмотрели себе зимние квартиры.
Наши медвежата подолгу лежали на одном месте, что-то вяло жевали. Иногда затевали игры, но быстро затихали. Но вот подул колючий северный ветер, замелькали первые белые мухи. Медвежата забеспокоились, стали переходить от одного вывороченного с корнем дерева к другому, принюхиваться, приглядываться… Наконец остановились возле места с достаточно глубокой выемкой, походили по гладкому с облупленной корой стволу, заглянули несколько раз внутрь, что-то поковыряли, обнюхали узловатые корни, потом принялись деловито затаскивать, заползая задом (точь-в-точь как взрослые медведи, а ведь им никто не показывал, как это делать), еловые лапы, ветви, сухую траву.
Слой подстилки для берлоги обычно составляет 10—12 сантиметров, иной раз на нее идет лесной мусор, трава.
Грунтовые берлоги по устройству делятся на: чело, или вход, — 40 на 40, затем идет шейка (она чаще всего отсутствует) и непосредственно гнездовая камера — 60 на 80 — 90 на 110 при высоте 69—110 сантиметров. Грунтовые берлоги медведи обычно строят на Севере — там, где зимы продолжительные; полугрунтовые (без камеры) и верховые берлоги — в средней полосе России, когда используются естественные ниши, чаще всего под полусгнившими пнями.
Поскольку после первого “выпуска” прошло десять лет, мы не сомневались, что у Таси, Тараса и Тимофея тоже все получится. Вместе с остальными медвежатами они, не избалованные, не изнеженные, вполне освоились в лесу, набрали вес. У каждого питомца на ухе уже закреплена метка с адресом биостанции. Наши подопечные начали поглядывать на хмурое небо, они догадываются (какие умные ребята!), что им надо искать лежку.
Когда медвежата отошли подальше, я внимательно осмотрел, как выглядит их зимнее жилище. Один медвежонок соорудил себе даже что-то вроде маленькой подушечки, другие оказались ленивее — о подушке не позаботились. Но и среди взрослых особей все по-разному готовятся встречать зиму. Одни заботливо затыкают все щелочки пучками травы, утепляются основательно. А другие бросят пару-другую веток — и все, считают, что им этого хватит.
Моя палатка стояла неподалеку от того места, где медвежата готовились встретить зиму. Я очень боялся, что кто-нибудь может потревожить их. Не только потому, что сорвется эксперимент. Ведь я привык к малышам, привык заботиться о них. И мне хотелось, чтобы зимовка прошла хорошо.
И вот, когда повалил снег, медвежата скрылись в своем убежище. Через какое-то время оттуда донеслось сопение, потом я услышал храп. Медвежата засыпали. Но когда снег завалил все ровным покровом, в берлоге наступила тишина. И тогда только я наконец вздохнул с облегчением и смог вернуться домой.
Они залегли 28 ноября. Мое дежурство закончилось. А оно было нелегким. Ведь я не имел права брать с собой еду, чтобы ее запах не доносился до медвежат, не мог разогреть себе даже чаю. А посиди-ка целый день в палатке поздней осенью!
Наш детский сад начинает работу с января. А закрывается с первым снегом. Наступает короткий перерыв, когда можно закончить публикацию научных работ, поделиться опытом с коллегами, навести на биостанции порядок, учесть ошибки прошлых лет и подготовиться к встрече с новыми питомцами.
А весной, в конце марта, наши питомцы разойдутся и забудут о том, что росли вместе. Как забывают об этом обычные медведи. Их домом станет лес, где они родились и куда они благополучно вернутся.
Человек может не только причинять вред природе. Наш многолетний труд показал, что человек способен возвращать природе ее питомцев, оказавшихся в беде.
Бурый медведь встречается в таежных лесах, горах и хвойниках, изобилующих буреломом. В постоянных местах обитания может селиться многочисленная популяция. В самый разгар зимы у самки рождаются бурые медвежата. Как происходит их развитие и взросление? Что происходит после того, как на свет появляется маленький бурый медвежонок?
Стоит отметить, что мама медведица не имеет постоянной пары. В брачный период, который начинается в конце весны, на роль супруга претендуют сразу несколько самцов. В этот период они крайне агрессивны, ожесточенно соперничают друг с другом, драки нередко заканчиваются смертельным исходом одного из соперников. Победитель образует пару с самкой, но союз длится не более месяца. Потом медведица остается одна, а зимой, обычно в январе на свет появляются бурые медвежата. Чаще всего их двое, и они совсем крошечные. Вес одного медвежонка редко превышает 500 грамм.
В первые два месяца бурые медвежата не покидают берлоги, оставаясь все время под боком матери. Именно в этот период семейство наиболее уязвимо. Поскольку бурые медведи не относятся к охраняемым редким видам, за исключением некоторых, то на них открыт охотничий сезон. Берлоги с медвежатами часто становятся желанным объектом для охотников. В местах, где обитает значительная популяция медведей, очень заметны «медвежьи тропы», по которым находят этих животных.
Новорожденный бурый медвежонок рождается с редким шерстяным покровом, с прикрытыми ушами и глазами. Через 2 недели полностью формируются ушные отверстия и открываются глаза. Первый выход из берлоги происходит в 3 месяца. К этому моменту бурые медвежата достигают размеров средней собаки и весят от 3 до 6 кг. Все это время они питаются исключительно молоком, но с началом лета появляется новая пища – растительная. Подражая матери, детеныши начинают пробовать новые для себя лакомства – коренья, ягоды, орехи, дикий овес, червей и прочих насекомых. В течение первого года жизни зверята не отходят от мамы. Они продолжают с ней жить, проводя вместе ещё одну зиму.
Достигнув возраста 3-4 лет, особи считаются половозрелыми и начинают вести самостоятельную жизнь. Но полного взросления они достигают в 8-10 лет. Повзрослевший бурый медведь – крупный лесной зверь, весом до 300-400 кг. Однако известен один вид, называемый «кодьяки» и обитающий на Аляске, в котором встречаются самцы весом до 750 кг.
Окрас чаще всего бурый, но может варьироваться от соломенно-желтого до темно, почти черного. Мех очень плотный, густой, длинный. Причем, у обитателей северных широт шерсть длиннее, чем у южных жителей. Хвост короткий, скрытый под мехом. Длинные черные когти достигают 10 см в длину.
Став самостоятельным взрослым животным, бурый мишка начинает искать себе обособленную территорию, причем у самцов их личная площадь больше, чем у самок в 7-10 раз. Несмотря на свой грозный вид, эти животные питаются растительной пищей и беспозвоночными, нагуливая в течение лета подкожный жир. Но если медведь недостаточно набрал веса, то может проснуться в середине зимы и отправиться на охоту. Они крайне агрессивны, нападают на каждого, кто встретится им на пути, и представляют серьезную угрозу для человека.
Может ли человек подобрать медвежонка, вырастить его и выпустить в дикую природу подготовленным к любым трудностям? Ответ: да. Талантливым российским ученым обязаны полноценной жизнью на воле более полутора сотен косолапых.
В деревне Бубоницы за последние 20 лет вырастили и вернули в природу более полутора сотен медведей.
В 2010 году медвежонка нашли близ города Осташков. Он весил чуть больше 300 граммов, хотя обычно новорожденные медведи весят по полкило. Малыша отвезли на биостанцию в деревню Бубоницы, где уже жили несколько медвежат-сирот этого года. Новенького, по традиции, назвали по месту рождения – Остахом – и начали бороться за его жизнь.
Как и других медвежат, Пажетновы выкармливали Остаха молоком, потом перевели на кашу. Но тут выяснилось, что задние лапы у малыша плохо двигаются. Пажетновы не сдались. Остаху стали отдельно добавлять в кашу молотые и прожженные в печке кости и яичную скорлупу – применяли кальцевую терапию.
До апреля всех медвежат держали в специальном домике, а затем вынесли в просторный вольер в лесу. Теперь люди старались сократить контакт с медвежатами до минимума – раз в день приносили им кашу, молча оставляли ее и уходили. И постепенно сокращали объемы выдаваемой пищи – по мере того как животные учились питаться подножным кормом. Месяца через два-три, когда у малышей пробудится инстинкт самосохранения, можно будет открыть двери вольера – и медведи-подростки начнут ненадолго уходить в лес. А однажды уйдут совсем, чтобы начать вольную жизнь.
В деревне Бубоницы за последние 20 лет вырастили и вернули в природу более полутора сотен медведей.
Но не Остах – он по-прежнему жил в домике и ползал, волоча задние лапы, словно ласты. Ветеринары приезжали, качали головами – Остах никогда не сможет нормально ходить. Светлана Пажетнова жалела его до слез: вольный зверь обречен на вечную жизнь в клетке.
Впрочем, еще недавно клетка была единственной возможностью выжить для сотен медвежат, ежегодно сиротевших по всей России. Медведица производит на свет потомство в январе. Ее малыши ворочаются, устраиваясь поудобнее, поближе к соскам с молоком. Медведицу это беспокоит, она тоже ворочается и рычит. Всю эту шумную семейку охотничьим собакам проще учуять, чем одинокого медведя.
А когда собаки почуяли берлогу, медведицу либо убивают охотники, либо, вспугнутая ими, самка убегает, бросая детенышей (материнский инстинкт, заставляющий отчаянно защищать потомство, у нее проснется лишь весной, по выходе семьи из берлоги). Вариантов дальнейшего развития событий для ее медвежат, беспомощных, часто еще слепых комочков (их бывает от двух до пяти), всегда было немного: гибель, клетка на хозяйском дворе и зоопарк для особых «везунчиков».
А выкормить медвежат и вернуть их в лес? Проблема возвращения крупных хищников в природу до сих пор почти не изучена. На воле те же медведи, прежде чем начать самостоятельную жизнь, проводят с матерью полтора года, она, как долго считалось, учит их искать пищу, обороняться, строить берлогу… До недавнего времени казалось, что человеку этого не повторить, что возвращать в лес выросших в неволе медведей и подобных им животных нельзя в принципе. А я вот иду по деревне Бубоницы, в которой за последние 20 лет вырастили и вернули в природу более полутора сотен медведей.
Бубоницы лежат вдали от железнодорожных и автомагистралей. Это Тверская область, до ближайшего города, Торопца, – 60 километров. Вдоль бегущей в гору дороги, которая сегодня, в конце февраля, заснежена и освещена неправдоподобно ярким солнцем, по-фермерски – на расстоянии друг от друга – разбросан десяток деревянных домиков. Круглый год обитаемы лишь четыре-пять из них. Дорогу пересекают цепочки следов, на которые обращает мое внимание Валентин Сергеевич Пажетнов.
– А вот тут лиса пробежала, вон след от хвоста. Знаете, именно благодаря хвосту животное может резко завернуть, оттолкнувшись от воздуха, или выровнять траекторию при прыжке.
Валентин Пажетнов, доктор биологических наук, о следах знает, кажется, все. В юности он был охотником-промысловиком, которого на месяцы забрасывали в тайгу. Потом сменил множество профессий и должностей, был и директором Центрально-Лесного заповедника, и старшим научным сотрудником этого же заповедника (именно в такой последовательности). И именно Пажетнову, оценив его знакомство с лесом, в середине 1970-х профессор МГУ Леонид Викторович Крушинский, крупнейший отечественный специалист в области изучения поведения животных, предложил провести необычный эксперимент – создать с медведями так называемую суррогатную семью.
Осенью медвежата облюбовали одно поваленное дерево, несколько дней копошились около него и, когда в очередной раз Пажетнов привел их на это место, начали рыть берлогу. Сами, и никто их не учил! Это была сенсация.
Пажетнов стал поводырем для медвежат, которые, выйдя из берлоги в возрасте трех месяцев, приняли его за свою мать и, повинуясь древним инстинктам, пошли за «матерью». А человек не входил с ними в контакт, не играл, не гладил, не разговаривал. Он просто шел. И наблюдал – что смогут медвежата сделать, когда нет рядом обучающей их медведицы.
– Сперва, впрочем, я оставлял им подкормку, – вспоминает Пажетнов. – Делал шарики из сухого молока, желтка, сливочного масла, сахара, которые давали много энергии. А маленький объем еды заставлял медвежат испытывать голод и пытаться добывать пищу самостоятельно.
Бурые медведи – существа всеядные, а по преимуществу – травоядные. Весной они лакомятся первой травой. Потом – черникой, листьями осины, рябиной. Любят яблоки, в августе с удовольствием приходят на известные всем охотникам овсы – овсяные поля. Правда, как показала работа Пажетновых, в листьях осины калорийности больше, чем в зернах овса.
– С июля они уже питались самостоятельно, – продолжает Валентин Пажетнов. – А я брал собранный женой, Светочкой, рюкзак и уходил в путешествие с медведями. Через 12 дней мы встречались в условленном месте, Светочка отдавала мне новый рюкзак с едой и письмо, а я ей возвращал пустой со своим письмом.
Светлана Пажетнова умеет читать следы и ориентироваться в лесу не хуже супруга – и всегда была его самым верным напарником. В юности она на месяцы уходила охотиться в тайгу – вместе с мужем. Когда Валентин Сергеевич был директором заповедника – занималась бумажной работой. Когда Пажетнов начал изучать бурого медведя – специализацией Светланы Ивановны стал медвежий рацион. Валентин Сергеевич до сих пор чаще всего называет жену «Светочка». А тогда, в 1970-х, когда супруги обменивались рюкзаками, они при этом не могли переброситься и парой слов: звери не должны были слышать человеческую речь.
Но жертвы окупились сторицей. Оказалось, что медвежата сами, без подсказок, могут находить пищу. А осенью они облюбовали одно поваленное дерево, несколько дней копошились около него и, когда в очередной раз Пажетнов привел их на это место, начали рыть берлогу. Сами, и никто их не учил! Это была сенсация.
Крушинский, ставший научным руководителем Пажетнова (что Валентин Сергеевич считает большой удачей, вспоминая наставника с огромной благодарностью), мечтал о разработке методики по возвращению медведей в природу. Но методика появилась гораздо позже.
В 1985 году Валентин и Светлана (двое их детей уже выросли и сами стали учеными) переехали в заброшенную деревеньку Бубоницы, в которой оставалось всего два жителя, жившие на разных концах деревни. Пажетновы планировали изучать поведение бурых медведей в окрестностях. Целыми днями они ходили по лесу, по следам узнавая, что делали местные медведи, чем лакомились, с кем взаимодействовали. Привычная работа. Но в начале 1990-х зоопарки, перейдя на самоокупаемость, отказались принимать найденных в берлогах медвежат, – и сознательные охотники стали привозить мишек к Пажетновым, прослышав, что в заброшенных Бубоницах живут крупнейшие в России специалисты по медведю. Уж они-то знают, что делать!
Пажетновы не отказывались, хотя денег им на выкармливание медвежат никто не давал. Методики придумывали по ходу. В 1990 году из первых семерых медвежат выпустили в природу четырех. Троих задрал взрослый самец в конце мая, в период начала медвежьих свадеб – издалека почуял запах, прибежал к вольеру и колотил по клетке, пока она не раскрылась…
В начале 1990-х научные сотрудники по всей стране были заняты выживанием, а научные сотрудники Пажетновы – спасением медвежат.
– Корова у нас была, – весело вспоминает Светлана Ивановна, невысокая, до сих пор по-юношески подвижная и оптимистичная. – Значит, молоко для медвежат было, крупу, правда, приходилось покупать.
А в 1995 году о работе Пажетновых узнала Мария Воронцова, директор российского отделения IFAW – Международного фонда защиты животных, с 1960-х годов помогающего животным, попавшим в беду. В России фонд появился в 1994 году, а с 1995-го он полностью финансирует работу в рамках проекта IFAW «Центр реабилитации медвежат-сирот». Теперь Пажетновым привозят медвежат со всей Центральной России, пару раз доставляли из Сибири. Выпускают их тоже в разных местах – кого-то отвозят ближе к дому, кого-то – в заповедник «Брянский лес», где с помощью пажетновских медведей восстанавливали исчезающую популяцию.
Мы наконец доходим до домика Пажетновых – на второй его половине в темноте в теплых ящиках спят привезенные в этом году медвежата. Вынимают их оттуда, только чтобы покормить – вначале кормят каждые два часа, потом реже. Пока медвежат боятся оставлять в отдельном домике – вдруг электричество отключится.
Медвежата в возрасте полутора месяцев похожи на… Да ни на кого они не похожи. Ну, или похожи на инопланетян. На маленьких плюшевых инопланетян. Каждую из четырех одинаково ловких лап венчают по пять когтистых пальцев. Черная шерсть. Белые воротнички. И тупоносые мордочки плюшевых игрушек. Зося и Захар, медвежата 2012 года рождения, в ожидании молока распластались на подстилке во всю длину своих гордых 30 сантиметров (с учетом вытянутых лап). Оба пищат и кричат – четко кричат «мама». Но друг друга они не слышат – в первый месяц жизни у медвежат уши закрыты перепонкой.
Зося пытается ползти по-пластунски, хотя конечности пока плохо слушаются. Ее ловят, возвращают – но медвежонок вновь отправляется в путь. Захара его конечности слушаются еще хуже, поэтому, пробуя ползти, он только волчком крутится вокруг своей оси. Брат и сестра растут слишком быстро, лапам уже трудно таскать их плотные тела – и Сергей Пажетнов, сын Валентина и Светланы, посоветовавшись с отцом, решает урезать медвежий рацион.
В семье Пажетновых четверо дипломированных биологов-охотоведов – Валентин, Светлана, их сын Сергей и внук Василий. Все работают на проекте. И никто из них не охотится.
– Уже больше 15 лет и муж, и сын не берут ружье в руки, – вспоминает Светлана Ивановна.
Сам Валентин Сергеевич не против охоты на медведей. Но в течение многих лет он добивался запрета «охоты на берлоге», то есть в январе-феврале. Даже сейчас, когда Пажетнов говорит об этом, у него голос дрожит от возмущения:
– У тебя есть лицензия на одного медведя, одного и добывай. Нельзя заодно лишать природу еще нескольких медвежат!
Во многом благодаря усилиям Пажетнова несколько лет назад охота в январе-феврале на медведя была запрещена в Тверской области. С 2012 года ее запретили по всей России. Но проблемы медвежат-сирот, увы, это не решило – причем дело не только в браконьерстве. Так, мать Зоси и Захара случайно вспугнула собака. Еще четверых медвежат в феврале вполне открыто привезли охотники. Этих малышей Сергей извлекает из ящика, готовя к кормлению. Даже самый крупный из них кажется размером в две трети Зоси и Захара. К тому же он полностью слеп – глаза еще не открылись. А двое самых крохотных – размером чуть больше ладони каждый, у них открыто пока только по одному глазу, и тот, который побольше, похож на хрупкую обезьянку – он не черный, а какой-то белесо-серо-розоватый.
Медвежата начинают возиться, играя в «царя горы» – каждый пытается забраться на другого. Всем одновременно это сделать не удается, кто-то постоянно скатывается, кто-то из-под кого-то выползает… Вероятно, это работают инстинкты – в берлоге малышам надо сидеть на маме, чтобы не замерзнуть. Единственная девчонка в шестерке, Зося, самая крупная и дерзкая, без труда одерживает верх раз за разом.
– Доминантой будет, – считает Валентин Сергеевич. Доминанты – это могут быть не только самцы, но и самки – определяются так: в июле-августе, когда полугодовалые медвежата начинают выходить из вольера, ища прокорм, они обычно делятся на группки по два-четыре. Хотя взрослые медведи – территориальные одиночки, медвежата до полового созревания (первые два года жизни) очень социальны. «Руководит» группой самый смелый и решительный, доминанта, остальные бредут за ним. Сперва группа регулярно возвращается в вольер – но в один осенний день может и не прийти. Останется в лесу и начнет строить одну на всех берлогу.
Не все группы выпускают в первый год – часть медвежат еще не готова зимовать самостоятельно. Тогда их до весны оставляют в берлоге на территории вольера. Сейчас в ней, за несколько километров от нас, дремлет группа Демьяна, лидера с непростой судьбой.
Почти год назад, в начале мая, сельские школьники Демьяновского района Новгородской области, идя по тропинке, увидели на обочине одинокого четырехмесячного медвежонка. Детей он не испугался – до пяти месяцев медвежата вообще ничего не боятся, у них еще дремлет инстинкт самосохранения.
Медвежонок отстал от семьи. Такое случается – медведица не умеет считать, и, если кто-то из ее выводка слишком слаб и отстает, она этого не замечает. Она вообще не заметит ничего подозрительного, пока не останется одна.
Дети отнесли медвежонка егерю, а тот отвез его к Пажетновым. Слабенького чужака воспитанники из Бубониц, уже освоившиеся в вольере, встретили настороженно и сперва игнорировали. Но медвежонок рос, кормился – и к концу лета вдруг стал лидером группы.
Медведи, выкормленные людьми, в дальнейшем не должны идти на контакт с человеком. Чтобы увериться, что их «выпускники» не воспринимают людей как источник подачек, Пажетновы ставят косолапым ушные метки. К сожалению, информация о помеченных зверях появляется либо при случайных наблюдениях, либо когда таких медведей добывают охотники (к счастью, не часто). Одна метка вернулась на семилетнем, здоровом, хорошо питавшемся самце. Зато известно, что ни один медведь с ушной меткой к людям не выходил. А бывало, что метки спасали зверям жизнь – так, однажды местный егерь Володя, устраивавший охоту для приезжих любителей, увидев, что собаки подняли меченого медведя, успел крикнуть: «Не стрелять! Это же пажетновский!».
Эффективнее отслеживать медведей через радиоошейники, а еще лучше – через GPS-ошейники, которыми уже помечали нескольких медвежат. Но у приборов за год-два садится батарейка, и менять ее опасно. Один раз была попытка – с подростками Кирой и Кларой, ни к чему хорошему не приведшая, – кроме разве что поразительного наблюдения.
В апреле 2005 года этих полуторагодовалых медведиц выпустили из вольера, снабдив Киру GPS-ошейником. Ошейник Киру вроде бы не беспокоил, но батарейка садилась, и зимой, найдя Киру в берлоге, ее обездвижили, а ошейник сменили. Кира зимовала одна, где была Клара, не знал никто. Весной по сигналу ошейник нашли на полу другой, пустой берлоги. И на нем отчетливо виднелись следы зубов. Видимо, новый ошейник беспокоил Киру, она ушла к подруге, зная, где та зимует, и Клара, понявшая, что нужна помощь, стянула с Киры ошейник.
С радиоошейниками напрямую связана и судьба неходящего Остаха из Осташково. Светлана Пажетнова продолжает рассказывать его историю, и голос у нее дрожит.
– В апреле я его выносила на солнышко, чтобы суставчики прогрел. И раз я отнесла ему туда кашу, – Светлана Ивановна волнуется все больше, – поставила миску, ушла, и вдруг зачем-то обернулась, смотрю – а он опирается на задние ножки, чтобы достать кашу со дна. Я обомлела, увидев, как он на слабенькие скрюченные ножки оперся. Значит, будут они работать!
Так и получилось. Позже, когда Остах жил в вольере, его снабдили радиоошейником, благодаря которому известно, что Остах вырыл берлогу на пару с медвежонком Генкой. Генку Пажетновы также звали Подельник, потому что в ранней юности тот имел отношение к криминалу – Генкой незаконно торговали на рынке, откуда его удалось изъять с помощью посочувствовавшего медвежонку депутата. В конце марта медвежата покинули берлогу – и вдруг сигнал пропал. Светлана Пажетнова была в отчаянии. А в начале мая к ней прибежали ребята из соседней деревни с криками:
-Светлана Ивановна, живой Остах! Дорогу перешел в Косилово, недалеко от остановки!
Текст: Мария Кожевникова
